Люди — Мосты.
Комментарий. Часть 2
Даниель Джейкоб
Перевод: Ян Лысаков
Редакция: Валерия Лысакова
Сказано, что «прочность цепи определяется прочностью самого слабого ее звена». Но определение того, что считается «слабостью», а что «силой», может меняться в зависимости от того, где эта цепь применяется.
Применяется ли она для того, чтобы что-то зафиксировать на месте, прочно удерживая что-то, чтобы никто не мог проникнуть и стащить что-нибудь?
Или используется в качестве разделителя между двумя публичными пространствами, постоянно открываясь и закрываясь, позволяя людям входить и выходить?
Помните классическую притчу про иву и дуб?
До последнего времени идея неприступности, неуязвимости более желанна, более привлекает людей. Дуб твердо и неприступно противостоит всем неистовствам.
Как огромный вышибала в ночном клубе. Вы видите его на страже, играющим мускулами и покрытым татуировками, и чувствуете себя спокойно и безопасно.
Но вдруг кто-то кричит, что где-то здесь бомба.
Большой парень может быть крут, но настолько ли он сообразителен, чтобы определить, где бомба, и как обеспечить безопасность людей?
Дуб стоит прочно, но ива умеет изгибаться.
И когда ветер ненастья становится сильнее его способности к сопротивлению, дуб ломается, уступая пальму первенства иве. Однако, до сегодняшнего дня, большинство людей все еще ставят на дуб.
Место, куда человечество сейчас направляется как в своем сознании, так и во внешнем опыте, требует и устойчивости дуба, и гибкости ивы.
Таким образом, мы обнаруживаем самих себя в процессе смешения и сплавления ОБОИХ элементов, ВСЕХ элементов, в попытке произвести что-то новое и практичное. Что-то, способное с приемлемой точностью функционировать во ВСЕХ возможных обстоятельствах.
Наш мир сегодня больше не находится в ситуации «или/или».
Большую часть времени он находится в ситуации «и/и». Даже хоть Америка (например) и политически значительно поляризована, вероятно, больше, чем когда-либо в ее короткой истории, нужды и проблемы, стоящие перед ее людьми, требуют больше сотрудничества, чем когда бы то ни было раньше.
Некоторые ситуации требуют проявления консерватизма, в то время как другие – либеральности и сострадания. Умный лидер не отождествляет себя с какой-либо «системой» за счет другой. Он делает то, что необходимо сделать для выполнения данной работы в данный конкретный момент.
Большинство политиков сегодня заняты маневрированием, попытками доказать свою точку зрения, продемонстрировать преимущества своего «подхода» к мировым делам по отношению ко всем остальным.
Они борются за поддержку их собственного «пути», в то время как потребности человека, находящиеся под сильным влиянием Изменений Земли и превосходящей всякое воображение социальной эволюции, возрастают столь быстро, что ни одна «система» не может быть настолько сильной и мудрой, чтобы удовлетворить их.
Проблемы решают не системы, а люди. Иногда мы должны быть подобны дубам, а иногда – ивам. И Господь даст нам мудрость для того, чтобы почувствовать разницу в соответствующее время.
Достижение «Объединенного состояния».
На периферии любой проблемы находятся крайности.
Однако люди, населяющие эти области, не считают себя «крайними». Они искренне верят, что занимают единственно разумную позицию и борются за нее на смерть.
Одно из определений «экстремиста» может звучать так: человек, настолько погрузившийся в свои убеждения, что больше не может почувствовать тех, кто думает по-другому.
В своем послании «Терроризм», опубликованной в 2001 году, Воссоединенные говорили об экстремизме:
Что такое терроризм? Это идеализм, действующий без чувства. Он питается каждодневной привычкой обезличивания, ведомый неким внутренним фокусом мимо лиц человечества, прилипших к окну вашей души.
Требуется колоссальный идеализм для того, чтобы захватить самолет, а потом разбить его о городское здание, убив себя и всех, кто оказался к этому причастным. Это безумие, и никто с этим не спорит. Это терроризм.
Однако от человека также требуется идеализм для того, чтобы тратить деньги на престижные машины и яхты, когда дети страдают от болезней и голода в окружающих их городах и странах. Состояние ума этого последнего типа людей создает то, что мы называем «террористической ситуацией».
Для того, чтобы поддерживать и защищать идеологию «Разве я сторож брату моему?» во всех ее современных формах, человек должен выбрать разрушение определенных нейронов у себя в мозгу, которые связывают его сознание с криками отчаяния и нуждами, существующими и возникающими вокруг него.
Это убийство по оплошности, и человек, которого вы убиваете – это всегда вы сами.
Всегда будут существовать разные «стороны» и борьба.
Это в природе вещей.
Монтекки воевали с Капулетти во все времена. Другие времена, другие лица, но те же оцепеневшие, застывшие головы. Сегодня убит Меркуцио, завтра меч поразит Тибальда. И оба — «игрушки в руках судьбы».
Одна из моих духовных учителей в конце 80-х, начале 90-х была знатоком астральных путешествий. Она могла покидать свое тела и навещать других людей. Обычно это происходило во время сна. Во время первой войны в Персидском заливе она нанесла визит Саддаму Хусейну, побеседовав с его сердцем и духом о состоянии дел на Ближнем Востоке.
На следующее утро, после своего возвращения, она сказала мне: «Даниель, я почувствовала этого человека. Он действительно верит в то, что то, что он делает, правильно и правомерно. Мы можем не соглашаться с ним, но его ум твердо фиксирован в этом. Он в мире с самим собой».
В это же время я услышал то же самое и о Джордже Буше.
Нечто можно обозначить «крайностью», если есть что-то более умеренное, с чем это нечто можно сравнить.
И здесь на сцену выходят Люди-Мосты.
Их место – это место объединения, смешения и сплавления, а не защиты одной из позиций против другой. Они строят свой дом посредине. Они миротворцы.
Экстремисты торчат в стороны, как воспаленные большие пальцы на ладонях, закрепляя оба конца полярностей спектра, которые они занимают. Они пафосны и ведомы эго.
Люди-Мосты «перебрасывают» себя через «бурные воды» так, чтобы обычные люди могли путешествовать туда и обратно, между крайностями.
Моя мать была по происхождению ирландка, а отец – англичанин с примесью немецкой крови. Все традиционные характерные черты (и конфликты) этих национальностей были собраны вместе в нашем доме.
Ирландцы задиры, любят гулянки, поговорить, великодушны. Англичане – идеалисты, формальны, иногда до легкой занудности. Они вносят в свой мир порядок и структуру, чувство собственного достоинства, что временами может быть чрезвычайно удобно и полезно.
В те времена у нас в доме было много трений и шума! А когда был поток любви – это был действительно поток!
Простые различия могут иногда выродиться в какофонию стычек, когда слишком много людей одновременно пытается «настоять на своем». Но различия, пропущенные через объединенное поле, несут с собой волшебство. Когда желание полноты перекрывает необходимость в индивидуализме и отдельности, все острые края закругляются.
В детстве я всегда был ближе к матери, хотя часто и идеализировал своего отца. Он был хорошим человеком, честным и добросовестным, но я никогда не стремился достигнуть его степени формальности и его бескомпромиссной упорядоченности.
Я слишком люблю развлечения!
Мать любила собираться с людьми, смешиваться с ними, и она устраивала самые лучшие вечеринки. Отец был постоянен, по-своему достаточно закрыт и мог быть скучным, как скучен прочный камень, хотя людям нравится уверенность и стабильность, которые он вносит в общее уравнение.
Честно говоря, я впитал в себя очень многое с обеих сторон моего семейного дерева.
Я не «его», и не «ее». Я – это «Я», но каждый из них живет во мне. Я – Мост, точка встречи их душ и многих из их путей. Как это говорится: «Ты, Я и Ребенок составляем «Три». А в более расширенном смысле ребенок образует Одно. Новое Одно, расширенное место объединений изначальный «Ты и Я».
Гибридность в повседневной жизни
Есть вопрос, практический, не умозрительный.
Про цвета чакр уже не одну тысячу лет долбят, но толка нет. Вопрос — зачем продолжать делать то, что в на протяжении тысячелетий не принесло результатов?