В. Л. КАГАНОВ
НАУКА И МАГИЯ: СХОДСТВО И РАЗЛИЧИЕ
«В опыте имеет большое значение, как ум приступает к изучению действительности. Великий ум делает великие наблюдения и усматривает в пестрой игре явлений то, что имеет значение»
Гегель, Энциклопедия философских наук. Логика.
Историческая связь науки и магии несомненна – и хотя их пути разошлись довольно рано, в эпоху рождения древнегреческой науки, их связь прослеживается на протяжении всей истории науки вплоть до наших дней.
Можно сказать, что на протяжении веков наука и магия развивались параллельно, взаимно оплодотворяя и питая друг друга. Для науки было важно утвердить себя как экспериментальный метод познания природы в отличие от религиозных спекуляций – в полной мере это случилось уже в эпоху Возрождения, хотя уже монах Р. Бэкон вводит подлинную Scientia experimentalis, которая должна занять в совокупности наук важнейшее место после Sacra doctrina.
Но магия изначально использовала экспериментальный метод познания природы в тесном союзе с мифологическими, религиозными и астрологическими спекуляциями. Лишь рождение теоретической науки позволило ученым постепенно освободиться от этих спекуляций, а это произошло уже в Новое время.
Необходимым условием рождения теоретической науки было развитие математики и математической физики.
Именно благодаря развитию математики на место религиозных спекуляций было поставлено строгое причинно-следственное объяснение фактов. Но далеко не все эксперименты и факты укладывались в научно-математическую модель, и магическое объяснение многих фактов продолжало оставаться предпочтительным на протяжении всего Нового времени. Наука не отменила магию, но лишь потеснила ее.
В наше время, когда наука и научное мировоззрение, казалось бы, прочно утвердили свои позиции как ведущая стратегия познания мира, магия и магическое мировоззрение, к удивлению многих, продолжают существовать и активно воздействовать на умы современников. Об этом говорит и все возрастающее количество книг по магии, и целый ряд обществ, исследующих и практикующий магию, и неизменный интерес широкой публики к тайнам магии и древних знаний.
Об этом говорит и глубокий интерес к магии серьезных ученых, философов и историков культуры. (См.: Л. Повель и Ж. Бержье. Утро магов. М., «София», 1994; Заблуждающийся разум? М., 1990; Магический кристалл. М., 1992; Знание за пределами науки. М., 1996; Герметизм, магия, натурфилософия в культуре XIII-XIX вв. М., 1999; и др.)
Не ставя перед собой задачу дать подробный анализ связей и взаимоотношений науки и магии, опишем здесь лишь некоторые черты их сходства и различия. Возможно, это даст лучшее представление о их дополнительности в современной культуре. Ибо, как мы считаем, ни наука не отменяет магию, ни магия не отменяет науку, но их союз мог бы иметь важное значение в общем деле познания мира.
Пожалуй, первое, что хотелось бы отметить, это глубокий интерес магии и науки к тайнам природы, стремление посвятить все силы их исследованию. Для магии и науки равно присущи упорный труд, поиск новых знаний и вера в достижимость цели. Магия и наука в равной мере стремятся исследовать природу экспериментальными средствами, отдавая предпочтение опыту перед спекулятивными умозрениями.
Однако есть некоторые различия в понимании эксперимента в науке и в магии. Наука требует воспроизводимости результатов при данных условиях эксперимента и возможности четко фиксировать эти условия; маг работает в уникальных условиях и, используя свои способности, получает уникальные, невоспроизводимые результаты – как поэт, композитор или художник. Для мага эксперимент сродни творчеству.
В сущности, великий ученый-первооткрыватель также совершает открытие, опираясь на свою интуицию, на свой личный опыт и свой дар. Это также сродни творчеству. Но затем его открытие широко тиражируется (как музыка Моцарта или поэзия Гете) и становится доступно всем. Это относится и к экспериментальной науке, и к теории. В магии возможна такая констелляция условий, включая внутреннее состояние мага, что точно воспроизвести ее результат невозможно.
Попробуйте повторить «Фауста» Гете или 9-ю симфонию Бетховена. Это уникальные, невоспроизводимые вещи!
Но если мы признаем уникальность и невоспроизводимость великих произведений искусства, то почему мы не можем допустить, что творение мага столь же уникально и невоспроизводимо? Любое творение мастера всегда уникально – его можно скопировать, но не воспроизвести. Спросите у Гете – как вы написали своего «Фауста»?
Он ответит: я просто много работал и размышлял. Хотя любому ремеслу можно обучить при достаточном прилежании и способностях, обучить творчеству невозможно. Оно всегда уникально.
Возможно, с этим связана особая таинственность магического искусства, неполнота и зашифрованность многих текстов, частые неудачи при попытке повторить тот или иной алхимический опыт. Нельзя исключить, что здесь обычное желание мастера сохранить в тайне свои секреты, но вполне возможно, что эти секреты в полной мере невозможно выразить в словах или в символах. Поэтому можно сказать, что наука в большей степени коллективное занятие, а магия – индивидуальное.
Хотя школы магии и ученичество также существуют, но они закрыты для непосвященных, а путь посвящения долог и труден.
Здесь важно не только передать тайные знания, но воспитать личность мага, выявить его скрытые способности.
В прежние времена, когда религия господствовала в сознании людей и властно навязывала свои догмы, любой маг, поэт или ученый приписывал свои открытия и творческие достижения божественному откровению, дару свыше. Природа творчества была таинственна и непонятна. Сегодня, когда религия потеряла былую власть над умами и душами людей, творцу уже не требуется никакая апелляция к Богу.
Но часто сила традиции заставляет людей все непонятное и необъяснимое, как прежде, приписывать вмешательству божественных сил. Ученые, как правило, избегают этого, маги нередко продолжают верить в чудесное вмешательство богов, духов, планет и прочих небесных сил. Более того – в теоретической магии этим силам уделяется немало внимания, они подробно классифицированы, описаны, и маг учится правильно обращаться с ними, чтобы достигнуть успеха. Возможно, это просто психологическая настройка, закрепленная традицией.
Возможно, это особая техника работы с архетипами, выраженная в неадекватных понятиях и терминах. В любом случае, эта работа имеет важное значение в магии.
Вообще, и ученые, и маги часто встречаются с неизвестными силами и неучтенными факторами.
Ученые пытаются их понять и объяснить, маги дают уже готовые фантастические объяснения и пытаются подчинить эти силы своей воле с помощью разных приемов. Ученому не придет в голову обвинять в своей неудаче некие злонамеренные силы (например, происки коллег), маг может обвинить другого мага в колдовстве или в других враждебных действиях.
Соответственно, он постарается принять меры для нейтрализации враждебных сил (Очень живо это описано в книгах К. Кастанеды).
Ученый, возможно, недооценивает силы зла, действующие в мире, маг переоценивает их («Природа изощренна, но не злонамеренна» — писал А. Эйнштейн). Но когда идет речь о людях, маг, возможно, прав. Для него вся природа одушевлена, полна духов и демонов, а они, как и люди, могут помогать или вредить. Поэтому для мага власть над духами и демонами имеет принципиально важное значение.
В своей работе ученый опирается на научную теорию и опыт предшественников, его работа может быть предъявлена его коллегам для обсуждения и критики. Маг в своей работе также опирается на опыт предшественников, но во многом на свою интуицию и личный опыт, который трудно передать другим. Он может предъявить лишь свой результат, но не сам путь работы, в значительной мере таинственный и ускользающий от анализа. В отличие от ученого, маг всегда знает цель своих действий, но не всегда властен над их последствиями.
Для любого мага огромное значение имеет его личная энергия и возможность пополнять ее запасы из внешних источников. Это особое искусство, которому нужно специально обучаться. Он должен также уметь управлять своей личной энергией. Ученый, как правило, редко задумывается над этим, в лучшем случае просто следя за своим здоровьем и разумно организуя свой образ жизни и режим работы. Ученый, разумеется, пополняет свои знания, читает научные статьи, участвует в конференциях и, так сказать, развивается экстенсивно.
Для мага первостепенное значение имеет его внутреннее развитие, преображение самой его природы на пути к полному совершенству. Развитие таких магических способностей, как ясновидение, телепатия, телекинез и других сиддх требует неустанной работы над собой, над своими скрытыми силами. Режим питания, образ жизни, отношения с другими людьми, отношение с животными, растениями, с природой всегда находятся под неусыпным контролем мага.
Ученый в своей повседневной жизни может не слишком отличаться от обывателя. Его вкусы и привычки, его чувства и влечения, его образ жизни в принципе мало чем отличаются от большинства людей. Его честолюбие, мелкие страсти, зависимость от общественного мнения и от власть имущих делает его как человека весьма уязвимым. Настоящий маг всегда находится выше этого. Ограниченность большинства людей, узость их жизни и сознания для него понятны и глубоко чужды. Высшие цели, к которым он неустанно стремится, абсолютно несовместимы с этой ограниченностью. Маг не может жить как большинство людей.
Часто спрашивают: что для мага более важно – неограниченная личная власть или благо человечества? Несомненно, есть такие маги, как А. Кроули, для которых на первом месте стоит абсолютная личная власть. Однако, если мы глубже вдумаемся в сущность магии, которая основана на признании всеобщей связи всего сущего, на вере в глубокую внутреннюю гармонию мира и человека, то ответ будет очевиден: для мага важно благо целого, рост совершенства мира и его внутренней гармонии.
Человек и человечество – лишь часть целого, часть природы и ее эволюции. Как можно заботиться о благе человека, если мы не знаем его предназначения, его места в эволюции природы?
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.