ИЗ НОСТАЛЬГИЧЕСКИХ ВОСПОМИНАНИЙ О 3D…,
НАШИ УЧАСТНИКИ-ЧИТАТЕЛИ ПРИСЫЛАЮТ С РАЗНЫХ КОНЦОВ МИРА
СВОИ ПРОЩАЛЬНЫЕ УЛЫБКИ СТАРОЙ ВОЛНЕ
******
РАНЕВСКАЯ О СЕБЕ И О ДРУГИХ
Раневскую о чем-то попросили и добавили:
— Вы ведь добрый человек, вы не откажете.
— Во мне два человека, — ответила Фаина Георгиевна.
— Добрый не может отказать, а второй может.
Сегодня как раз дежурит второй.
*
Раневская позволяла себе крепкие выражения, и когда ей сделали замечание, что в литературном русском языке нет слова «ж*па», она ответила:
— Странно! Слова нет, а ж*па есть…
*
Сотрудница радиокомитета N. постоянно переживала драмы из-за своих любовных отношений с сослуживцем, которого звали Симой: то она рыдала из-за очередной ссоры, то он ее бросал, то она делала от него аборт…
Раневская называла ее «жертва ХераСимы».
*
Во время оттепели находились наивные люди, всерьез обсуждавшие проблему открытых границ применительно к СССР.
— Фаина Георгиевна, что бы вы сделали, если б вдруг открыли границы? — спросили у Раневской.
— Залезла бы на дерево, — ответила та.
— Почему?
— Затопчут! — убежденно сказала актриса.
*
В семьдесят лет Раневская вдруг объявила, что вступает в партию.
— Зачем? — поразились друзья.
— Надо! — твердо сказала Раневская.
— Должна же я хоть на старости лет знать, что эта с*ка Верка Марецкая говорит обо мне на партсобраниях.
*
Раневская и Марецкая идут по Тверской. Раневская говорит:
— Тот слепой, которому ты подала монетку, не притворяется, он действительно не видит.
— Почему ты так решила?
— Он же сказал тебе: «Спасибо, красотка!»
*
Раневская со всеми своими домашними и огромным багажом приезжает на вокзал.
— Жалко, что мы не захватили пианино, — говорит Фаина Георгиевна.
— Неостроумно, — замечает кто-то из сопровождавших.
— Действительно, неостроумно, — вздыхает Раневская.
— Дело в том, что на пианино я оставила все наши билеты.
*
Раневская обедала в ресторане и осталась недовольна и кухней и обслуживанием.
— Позовите директора, — сказал она, расплатившись.
А когда тот пришел, предложила ему обняться.
— Зачем? — смутился тот.
— Обнимите меня, — повторила Фаина Георгиевна и добавила, — на прощание.
Больше вы меня здесь не увидите.
*
Когда в Москве, на площади Свердлова, установили памятник Марксу работы Кербеля, Раневская прокомментировала это так:
— А потом они удивляются, откуда берется антисемитизм. Ведь это тройная наглость! В великорусской столице один еврей на площади имени другого еврея ставит памятник третьему еврею!
*
Перед Олимпиадой 80-го года в московскую торговлю поступила инструкция: быть особо вежливыми и ни в чем покупателям не отказывать. По этому поводу ходило много анекдотов. Вот один, весьма похожий на быль.
Заходит в магазин на Таганке мужчина и спрашивает:
— Мне бы перчатки…
— Вам какие? Кожаные, замшевые, шерстяные?
— Мне кожаные.
— А вам светлые или темные?
— Черные.
— Под пальто или под плащ?
— Под плащ.
— Хорошо… Принесите, пожалуйста, нам ваш плащ и мы подберем перчатки нужного цвета и фасона.
Рядом стоит Раневская и всё это слушает. Потом наклоняется к мужчине и театральным шепотом, так, что слышит весь торговый зал, говорит:
— Не верьте, молодой человек! Я им уже и унитаз приволокла, и ж*пу показывала, а туалетной бумаги всё равно нет!
*
— Будет ли пятая графа при коммунизме?
— Нет, — ответила Раневская.
— Будет шестая: «Был ли евреем при социализме».
You must be logged in to post a comment.