Дэвид Уилкок — Сакральная геометрия Древнего Египта

Дэвид Уилкок — Сакральная геометрия Древнего Египта. Интервью с Джоном Энтони Уэстом

Четверг, 19 февраля 2015 года

Перевод: Любовь Подлипская

 

 

 

 

 

“Уэст – это кошмарный сон академической науки”.
Писатель Пол Робертс

*******

Д.У.: Приветствую вас, я – Дэвид Уилкок. Если этого не собирается сделать правительство, тогда нам придется взять все в свои руки и превратить процесс раскрытия в реальность.

Именно это я и пытаюсь сделать, приглашая некоторые самые блестящие умы, присутствие которые украсит собой наше изучение реальных данных, касающихся истории древних цивилизаций. Один из героев всех времен в данной области – Джон Энтони Уэст.

Мне выпала большая честь и счастливая возможность взять у него интервью на Симпозиуме Парадигма в Миннеаполисе.

Джон Энтони Уэст – ученый, труды которого по масштабу и следствиям стали легендой в новой интерпретации истории Египта.

Основная гипотеза его работы – наличие в египетской цивилизации, ее философии, ее иероглифике и ее памятниках намного большего духовного ядра, чем обычно считают традиционные археологи.

Духовный компонент полностью устраняется и остается лишь голая академическая бухгалтерия. Еще одно из значимых положений таково: археологи и антропологи берут у египтян кое-какие данные и трактуют их как неопровержимо достоверные, поскольку они соответствуют предвидениям.

Но в одних и тех же наборах данных имеется и другая информация, тогда они говорят, это правильно, а это не правильно.

Именно об этом вы узнаете из нашего интервью. Также вы познакомитесь с потрясающей сложностью исследований Шваллера де Любича. Я пытался разобраться в его работе, но не слишком преуспел.

Джон Энтони Уэст предлагает прорывную новую интерпретацию Шваллера де Любича, облегчая материал в целях лучшего понимания.

Мы поговорим о том, как философия Шваллера объясняет многообразие сакральной сути, содержащейся в каждом аспекте египетской культуры и общества.

Мы начнем с того, что Уэст предложит нам довольно интересные сведения о том, с чего начались его изыскания, и как он попал на остров Ибица. То есть, вас ожидает множество интересных вещей, которые можно исследовать.

При этом мы, конечно, не собираемся отходить от реальной сути улики. Уэст утверждает, что центром улики является аргумент в пользу водной эрозии Сфинкса.

Но сама улика – это, бесспорно, очень любопытное место в Турции, о котором вы, возможно, не слышали. Это Гёбекли-тепе. Вот что вас ожидает прямо сейчас.

Приветствую Вас, Джон Энтони Уэст. Счастлив видеть Вас здесь.

Д.Э.У.: Дэвид, мне очень приятно. Спасибо.

Д.У.: Итак. Мы находимся на Симпозиуме Парадигма в Миннеаполисе, где Вы единственный, кто рассказывает нам о происходящем.

Д.Э.У.: Странно, что Вы об этом не знали.
Д.У.: Здесь собрались выдающиеся таланты. А Вы – конечно, легенда. Большинство людей знает Вас по относительно небольшой сноске на колоссальную работу, которую Вы проделали, а именно доводу в пользу водной эрозии Сфинкса.

Д.У.Э.: Да, это так. Хотя и относительно небольшой сегмент. Однако все началось не с доказательства того, что Сфинкс намного старше, чем принято считать.

По существу, я вообще не намеревался исследовать эту тему. В возрасте 13-ти лет я узнал, что родился в психиатрической клинике, и на протяжении нескольких лет чувствовал себя очень одиноким.

Но уже в 19 лет я четко знал, кем хочу быть. Мне хотелось стать писателем. Я хотел стать тем мальчиком, который заявляет, что король-то голый.

Еще одна долгая история, но одно ведет к другому. Первой публикацией был короткий рассказ, за ним последовали романы, пьесы, сценарии, эссе, обзоры, но я никогда не получал за это деньги.

Итак, я начал публиковаться 15 октября 1957 года, в тот день был принят мой первый короткий рассказ.

Тогда я был безумно влюблен в женщину, которой, к счастью, не удалось меня заполучить. В конце концов, я уехал в Европу, где полтора года прослужил в составе контингента американской армии.

Затем я отправился на остров Ибица, вот где все и началось. Наверное, Вы слишком молоды, чтобы знать об Ибице.
Д.У.: Я знаю о ней.

Д.Э.У.: Это было дикое место. Нечто вроде Парижа 1920-х годов. Там собирались действительно талантливые люди, по большей части писатели и художники. Я застрял там на 9 лет…
Д.У.: Круто!

Д.Э.У.: пытаясь писать. И написал роман.
Д.У.: Жизнь там тяжелая.

Д.Э.У.: Не то слово. Как в Средневековье. Она научила меня тому, что когда вы вынуждены вести такую жизнь, технология вам вовсе не нужна.

Д.У.: Верно.
Д.Э.У.: Когда я туда попал, там не было ни телефонов, ни заасфальтированных дорог. Всего несколько автомобилей, и те 1930-х годов, и парочка 1920-х годов. Они смотрелись даже старше, чем были.

Не было ни газет, ни радио, ни, конечно, телевидения. Развлекались мы тоже сами и, должен сказать, делали это прекрасно.

Именно там я впервые познакомился с тем… впрочем, это долгая история, на освещение которой у нас нет времени.

Для начала, я заинтересовался астрологией. Затем, в результате череды странных обстоятельств, я познакомился с трудами Г. И. Гурджиева.

Д.У.: Ох!
Д.Э.У.: И он заинтересовал меня больше, чем астрология. Он, Гурджиев, посмертно (он умер в 1949 году) оказался единственным человеком, которого я когда-либо встречал, презиравшим западную цивилизацию так же, как и я.

Разница между нами была в том, что он знал, как в ней жить, а я нет или почти нет. В какой-то степени я осознавал, что мне следует отправиться туда, где есть школа, практикующая его, называйте, как хотите, учение, доктрину, систему.

В те времена это был Нью-Йорк, куда мне совершенно не хотелось возвращаться, Париж, мой французский был настолько плох, что ехать туда мне и вовсе было не с руки, и Лондон. У меня была подруга, очень хорошая актриса, поэтому мы поехали в Лондон, где она могла играть на сцене, а я мог писать.

У нее был сын от предыдущего брака. В Лондоне я примкнул к одной из гурджиевских групп.
Тогда же вышел мой первый роман Osborne’s Army.

Это был почти готовый сценарий, но в связи с некоторыми обстоятельствами, фильм так и не был снят.

Издатель оказался очень интересным человеком, математиком, ставшим издателем, да и философия была у нас разная.

Он абсолютно не интересовался эзотерикой. Однажды в баре у нас даже произошла ссора по поводу астрологии.

Он говорил, что астрология – это ерунда, я же возражал, что многое знаю на эту тему, и что имеются прямые и косвенные убедительные свидетельства корреляции между, назовем это, человеческой личностью и положениями звезд и планет.

В итоге он потребовал: “Я хочу увидеть это”. Тогда я принес ему документацию. Ознакомившись с ней, он заметил: “Я не убежден, но почему бы вам не написать об этом книгу?”

И тогда, впрочем, как и сейчас, мой ответ был таким: “Заплатите, и я напишу книгу, о чем хотите”. Конечно, это не совсем так, но недалеко от истины. Так появилась книга The Case for Astrology.

Проводя исследование для книги, я наткнулся на труды французского гения с труднопроизносимым именем – Рене Шваллер де Любич.

Д.У.: Шваллер де Любич. Ужасный Шваллер де Любич.
Д.Э.У.: Ужасный. Я провел год, мотаясь по Лондону со словарем, поскольку не мог найти перевод на английский язык его великой книги Храм человека, и, продираясь сквозь сложности теории автора, чтобы написать о ней главу.

Д.У.: Для тех, кто не знает, Шваллер де Любич занимался египетской иконографией, но исследовал ее с более духовных позиций, чем все остальные. Также он ввел в анализ памятников много сакральной геометрии.

Д.Э.У.: Полностью согласен. В целом, я отношусь к Храму человека и вообще к трудам Шваллера как к самому важному учению со времен Иисуса Христа. И это действительно так, это очень трудная и непостижимая книга, поскольку он заново сформулировал сакральную науку древних, о которой люди говорили со времен Древней Греции, с учетом неопровержимого современного учения.

Вот почему в ней так много геометрии и математики, я имею в виду знаний, доступных в то время. Шваллер обратился к этой теме в поисках доказательства…

Он крайне интересный человек, но у нас нет времени для пересказа его биографии.

В 1937 году де Любич приехал в Египет, чтобы выяснить, пользовались ли египтяне золотым сечением и числами Фибоначчи, поскольку это был вид ключа к сакральной науке. И то, и другие были изобретены и открыты в 12-м веке итальянским математиком Фибоначчи. Хотя золотое сечение предположительно было обнаружено пифагорейцами примерно в 6-м веке до нашей эры.

Итак, Шваллер отправился в Египет, чтобы убедиться в этом лично, хотя уже имелись свидетельства того, что египтяне знали об этой математике и пользовались ею.

Д.У.: Да. Число Фибоначчи – это отношение 1:1,618?
Д.Э.У.: Нет. Это золотое сечение. Последовательность Фибоначчи – это ряд чисел, когда вы прибавляете предыдущее число к следующему, начиная с единицы. 1+1=2; 2+1=3; 3+2=5; 5+3=8 и так далее.

Если вы соединяете все числа, вы получаете спираль, которая выглядит точно как морская ракушка.

Д.У.: Наутилус?
Д.Э.У.: Наутилус.

Д.У.: Это скорость расширения между разными видами сакральной геометрии.
Д.Э.У.: Вы могли бы сказать, что это константа расширения, пронизывающая всю природу.

Недавно даже физики открыли, что последовательность Фибоначчи управляет определенными скрытыми аспектами базовой космологической физики, движением атомов или субатомов. Я не очень силен в этой физике.

Д.У.: И если сакральная геометрия – это, по существу, кристаллизованная форма гармонической вибрации…
Д.Э.У.: Именно так.

Д.У.: … тогда широко распространенное превалирование последовательности Фибоначчи и φ в самой природе и сакральной архитектуре позволяет предположить существование некоего вида энергии, которая не осознается западной наукой.

Это не обязательно электромагнитная энергия. Она вполне могла быть предшественницей материи или каким-то образом влиять на материю и жизнь.

Д.Э.У.: Да. Некий вид каркаса, на котором строится материя, жизнь и весь материал. Она (эта энергия) подчиняется законам, которые естественно следуют φ, последовательности Фибоначчи, музыкальной гармонии – законам гармонии.

Д.У.: Естественно.
Д.Э.У.: Именно это и искал Шваллер в Египте.

Д.У.: Когда вы видите такое широко распространенное использование сакральной геометрии в архитектуре, это позволяет предположить, что само сооружение каким-то образом нацелено на повышение уровня сознания.

Наличие сознательной связи между сооружением и пропорциями его формы. Особенно когда строительство ведется из камня. В результате возникает эффект повышения сознания.

У меня имеется исчерпывающая научная документация, чтобы это доказать.

Д.Э.У.: О, да. Конечно. Это действительно возбуждает сознание. Например, в Египте мы имеем самое сложное применение φ и последовательности Фибоначчи – так называемых “богов” древней строительной науки.

Как только вы называете что-то “богами”, все начинают перемигиваться, кивать и говорить, что это предрассудок.

Однако, если вы замените “богов” на “космические принципы”, тогда вы говорите о сакральной науке. Скажем, в органическом мире сакральными принципами будут оплодотворение, созревание, рождение, рост, зрелость, старость, смерть и обновление.

Каждый из них – это принцип. Для академика – ученых и “квакадемиков” – это просто эволюция, которая происходит тем или иным образом, а все возникло из сгустка газа. Очевидно, что я не испытываю никакой симпатии к такой философии.

Д.У.: “Квакадемик” – это именно тот термин, которым мы, возможно, начнем пользоваться в будущем.
Д.Э.У.: Таких много. Почему-то каждый из нетеру, [1] каждый из богов (в целях упрощения буду пользоваться общепринятыми терминами), по определенным причинам ассоциируется с определенными числами или наборами чисел.

Такие числа составляют основу определенных геометрий, гармоний или пропорций.

Д.У.: Вот как.
Д.Э.У.: Когда такие гармонии, пропорции, числа, измерения и так далее используются в строительстве гениальным архитектором, понимающим сакральную науку, вы получаете симфонию в камне.

Именно Гёте назвал архитектуру застывшей музыкой. И это не просто поэзия, это философия.

Д.У.: Да.
Д.Э.У.: В музыке мы слышим звуковые вибрации, в архитектуре мы видим зрительные вибрации. Но во всем этом заключено нечто намного большее. Когда вы входите в египетский храм, вы оказываетесь в самом инструменте, поскольку он играет.

Д.У.: Это так.
Д.Э.У.: Поэтому…
Д.У.: Ну, похоже на то, что ортодоксальная традиционная египтология полностью это прозевала.

Я имею в виду, вы не услышите разговоры о сакральных пропорциях в памятниках. Также вы не услышите, что нетеру могли быть космическими принципами.

Д.Э.У.: Нет.
Д.У.: Представляется, они полностью отказались от идеи духовности всей основы египетской цивилизации.

Д.Э.У.: Да, они ее отрицают. На самом деле, весь XIX век велась негласная война. Имелись те, кто, основываясь на Шампольоне, понимали, что это была великая цивилизация с подлинной сакральной наукой.

Они не обязательно пользовались этим термином, но осознавали всю присущую ей сложность. Возможно, все уходило во времена Дарвина.

В каком-то смысле, современная теория – побочный результат теории Дарвина. Мы думаем, что человеческое развитие подчиняется линейным закономерностям, что эволюция идет от тупого пещерного человека до высоких умов современности, придумавшим водородную бомбу и полосатую зубную пасту.

Похоже на то, что мы живем по большей части среди жрецов (“квакадемиков” и ученых) того, что я называю Церковью Прогресса.

А главная догма Церкви Прогресса состоит в том, что (не боюсь повториться) мы с нашими водородными бомбами, нервно-паралитическим газом и полосатой зубной пастой, являемся самыми продвинутыми существами, когда-либо ходившими по этой планете.

Д.У.: Считается, что цивилизация началась в Древней Греции.
Д.Э.У.: Она началась в Древней Греции. И шла по чудесному восходящему пути, с некоторыми колебаниями туда-сюда, например, темные века.

Но в основном это был восходящий линейный путь до наших современных продвинутых Я.

Но, конечно же, был еще Египет. Я часто говорю, что Египет подобен сексу. Он привлекает всеобщее внимание. И, как вы думаете, почему?

Вы можете читать о нем, и это интересно. Сложно, но интересно. Вы можете смотреть на изображения, но это дает лишь поверхностное понимание. Но вы никогда не поймете его полностью, пока не прочувствуете все его очарование на себе. Вы просто не сможете.

Д.У.: Я был в Египте и понимаю, о чем вы говорите.
Д.Э.У.: (шутит) В Египте? Или занимались сексом?

Д.У.: Ну, и то, и другое. Мы ездили в круиз по Нилу. Поднимались на Асуанскую плотину, посетили все достопримечательности и ощутили на себе движение через, как Вы ее называете, машину.

Д.Э.У.: Да, это трехмерное устройство.
Д.У.: Гармонически настроенное и резонирующее с сознанием устройство.

Д.Э.У.: Да, это так. Именно таково оно и есть. Именно поэтому Египет так интересен. Это доказательство уровня сложности, доступного древним.

И очень странно, что это принимали даже те, кто меньше всего был обучен, чтобы писать об этом.

“Квакадемики” хорошо разбираются в данных, но абсолютно утрачивают понимание. Сейчас все меняется. Подрастает новое поколение.

Д.У.: Джон, позвольте сказать, что прошлой ночью я просмотрел все комментарии на Вашу книгу. Их удивительно много.
Д.Э.У.: Ну, да.

Д.У.: Почти все они присваивают рекомендацию “пять звезд”.
Д.Э.У.: В большинстве.
Д.У.: Значительное количество комментаторов пишут, что книга Змей в небе – самая лучшая книга о науке и мифологии Древнего Египта из написанных когда-либо сочинений.

Ее рекомендуют использовать в колледжах, упоминают, что Вы заново определяете египтологию и порываете с ортодоксальной египтологией, представляя логически связанную и намного более духовную версию данной науки.

Д.Э.У.: Да, и я даже не пытаюсь это отрицать. Но я лишь проводник идей Шваллера де Любича.

Я – самозваный Босуэлл Шваллера ле Любича. Поскольку Шваллер почти непостижим, и, если вы пытаетесь читать Храм человека, это очень сложная книга.

Она не для всех и очень трудна для понимания того, о чем он говорит. Как и в случаях многих других великих умов, де Любич не обладал даром общения. Он где-то там (понимает руку вверх), а мы где-то здесь (опускает руку).

Я же где-то посередине. Я писатель-посредник, то есть, способен сделать трудный материал постижимым.

Д.У.: Не стыдно признаться, что в 1990-х годах я приобрел несколько книг Шваллера де Любича. По крайней мере, они были переведены на английский язык. Знаете, иллюстрации довольно интересны.

Д.Э.У.: Ну, да (оба смеются). Вряд ли вы вернетесь к Шваллеру, даже моя книга не для чтения на ночь. Иногда люди приходят ко мне и говорят: “Я приобрел вашу книгу, но запутался в числовом символизме.

Тогда я отложил ее и вернулся к ней через шесть лет. И не нашел в ней никаких сложностей”. Дозревание в действии.

Д.У.: Возможно, сейчас я бы извлек из нее намного больше, поскольку проделал более глубокое исследование. Насколько я помню, единственное, что я извлек из нее тогда, была схема, демонстрирующая, по крайней мере, похожая на три храма, организованные таким образом, что создают очертания человеческой формы.
Д.Э.У.: О, это храм Луксора.

Д.У.: Да. Имеется нечто, напоминающее чакры, и это очень интересно.
Д.Э.У.: Имеется гармоническая шкала.

Д.У.: Я вспоминаю еще один памятник, пол которого сделан из плиток, напоминающих стилизованное человеческое лицо.
Д.Э.У.: Мозг. Именно тут все совершают ошибки, включая Бога.

Иначе, посмотрите на нас. Думаю, что в этом ошибался сам Шваллер. По причинам, в которые сейчас не время вдаваться.

Д.У.: Это просто моя скудная память.
Д.Э.У.: Нет, нет. Все в порядке, все прекрасно. В случае Египта, как я уже говорил,… Впрочем, я отклоняюсь от темы и настаиваю на моей точке зрения.

Только находясь в Египте и ощущая все на себе, и то лишь через пару недель, вы начинаете понимать разницу между настоящей цивилизацией и тем, что мы называем прогрессом.

Я имею в виду, что вы попадаете в свой настоящий дом. Вы не сделаете этого нигде больше на Земле. И это почти так. Труды Лэда Скрэнтона демонстрируют, что в далеком-далеком прошлом на всем земном шаре существовала логически последовательная продвинутая космология.

Здесь мы можем вспомнить Атлантиду и тому подобное. Но нигде кроме Египта вы не сможете пережить возвращение в прошлое.

Другими словами, вы не можете посетить Китай, существовавший в 3.000-4.000 годах до нашей эры, ни Индию, ни Мезоамерику.

Все их традиции почти определенно были очень похожи или идентичны египетским традициям. Но лишь в Египте вы можете день за днем ходить среди колоссальных симфоний в камне.

И, вернувшись домой и рассказывая другим людям о своем путешествии, вы осознаете, что это самое лучшее, что вы могли сделать в жизни.

Д.У.: Хотелось бы немного поговорить о водной эрозии Сфинкса. Де Любич неуважительно упоминал о ней в своей книге, не так ли?
Д.Э.У.: Вот именно. В своей книге он лишь бегло коснулся, назовем это верованиями, верований египтян.

Я же называю это знанием. Никто и никогда не употребляет слово “знание” в связи с египтянами. “Квакадемики” говорят, что египтяне верили в это, верили в то.

Но, переглядываясь, пожимая плечами и поддакивая, мы всегда все “знаем” лучше. В любом случае, у египтян есть несколько текстов, в которых говорится о длительных периодах дождей во времена правления самих богов.

Дожди шли и при правлении полубогов и Шемсу Горов – последователей Гора. Но академики это отрицают.

В одном из трудов Шваллера есть длинная глава, сводящая все сведения воедино в качестве аргумента, но потом он отказывается от идеи в целом, но замечает, что, “конечно, Великий Сфинкс демонстрирует явные признаки водной эрозии”.

А для меня эта строчка стала прозрением. Поскольку я четко осознавал следующее: если вам удастся это доказать, вы разрушите всю царствующую парадигму происхождения человеческой цивилизации, поскольку Сфинкс – это самый впечатляющий памятник на Земле.

Окружающие его храмы, не обретшие большой прессы, построены из каменных блоков, размером с половину этой комнаты, собранных как фрагменты паззла.

Даже сегодня мы не можем повторить такую технологию строительства.
Если бы нам удалось доказать, что Сфинкс подвергался водной эрозии, тогда камни для храмов брались из облицовки Сфинкса.

Их нужно было вырезать, обтесать и поместить туда, где им следовало быть. Это означало бы, что Сфинкс – это не только самая выдающаяся скульптура на Земле, сооруженная тогда, когда предположительно не могло быть никакой цивилизации, но и то, что древние обладали технологией, которую мы не способны воспроизвести сегодня.

Это расстраивает всех. Вот такой простой единичный факт разрушает все основы Церкви Прогресса.

Поэтому прошло много времени прежде, чем я нашел Роберта Шока, который обладал всеми дипломами и научными регалиями, потребными для моей цели.

В 1991 году мы встретились на заседании Геологического Общества Америки, на котором присутствовала международная пресса.

Д.У.: Позвольте кратко информировать. На задней части Сфинкса (и Вам удалось это сфотографировать) видны кривые, четко демонстрирующие водную эрозию.

Д.Э.У.: Да.

Д.У.: В Википедии я видел скептические возражения, компрометирующие саму идею.
Д.Э.У.: Я называю ее отвратительной “педией”.

Д.У.: Да. Они утверждают, что имеются стены, сложенные из кирпичей грязи, построенные всего 100 лет назад. Вот они — то и демонстрируют признаки водной эрозии возле Сфинкса.
Д.Э.У.: Ну, это полная тупость. Д-р Шок и я планировали написать большую книгу обо всей саге Сфинкса.

Ведь дело не только в водной эрозии. В игру вступают и другие факторы. Имеются массивы новых свидетельств, указывающие на существование великого древнего сложно устроенного общества.

И все это привело к созданию документального фильма NBC с Чарльтоном Хестоном в качестве ведущего. Фильм назывался Тайна сфинкса. [2] Он собрал широкую аудиторию по всему миру.

“Великий Сфинкс Египта. Хранитель древних секретов. Страж давних тайн”…

Лента целиком и полностью базируется на трудах Шваллера, а его работа основана на исследованиях людей до него.

Вы можете проследить происхождение до самого Древнего Египта. Но единственного геологического доказательства, я называю это доказательством, а не просто теорией, что Сфинкс намного старше, чем мы привыкли думать, недостаточно, чтобы эффективно пошатнуть устои Церкви Прогресса и предвещать гибель того, что сейчас считается кустарной промышленностью.

 Для этого требуется серьезное и заинтересованное исследование. Некоторые из положений будут озвучены на Симпозиуме Парадигма. (В фильме прозвучало сообщение о том, что Уэсту не разрешили выступить самому, вместо него сообщение сделал д-р Роберт Шок.)

Я убежден в том, что если мы намерены выжить как раса и создать цивилизацию, эта цивилизация должна основываться не на технологии и развлечениях, как думают идиоты со студии ТЭД, а на поиске бессмертия, который питал египетскую доктрину на протяжении 3.000 лет, скажем, доказуемой истории.

А, возможно, и на протяжении десятков тысяч лет раньше. Все возможно.

Поэтому весьма символична точка зрения Флоренс Найтингейл, посетившей Египет в 1850 году. Если бы она завязла в египтологии, она бы заработала много денег.

Но она уехала и спасла многие жизни, создав институт медсестер. Если бы она занялась египтологией, нам не пришлось бы ждать еще 100 лет до появления Шваллера де Любича.

В письме к родителям она писала: “Можно только удивляться, что люди, вернувшиеся из Египта, продолжают жить своей обычной жизнью. Египет изменил всю мою жизнь”.

Тот, кто не видел Египет глазами символизма, не видел его вообще. Именно по этой причине я и организовываю поездки в Египет, чтобы такой опыт стал доступен тем, кто в нем заинтересован, и имеет деньги.

Д.У.: Для меня большая часть провести интервью с Вами, и я очень ценю Ваши труды. Я считаю, что водная эрозия – это улика, на которой можно построить все остальное.

Она демонстрирует, что мы не могли иметь такую степень водной эрозии меньше, чем, по крайней мере, 10.000 лет назад, а может быть и еще намного раньше.

Д.Э.У.: Профессиональный геолог д-р Шок открыто признал, что Сфинкс намного старше, чем нам предлагают верить. Это опрокидывает всю тележку с яблоками.

Но решающей уликой является даже не Сфинкс. Он просто козырь. Решающая улика – это Гёбекли-тепе в Турции, поскольку доказывает, и это не опровергают даже сами академики, что оно датируется, по крайней мере, 10.000 годом до нашей эры.

Согласно официальной версии, тогда были лишь охотники-собиратели. Но, будучи ими, они уделили время возведению 24 или 23 мини Стоунхенджей, построенных из каменных блоков, весящих 10-15 тонн, и даже ухитрились вырезать на них космологические астрономические фигуры.

Впрочем, это в первую очередь прерогатива Лэда. Думаю, сейчас мы пребываем на переломе и забиваем последние гвозди в гроб Церкви Прогресса.

Д.У.: Хорошо. Джон, большое спасибо.
Д.Э.У.: (рукопожатие) Спасибо Дэвид.

Д.У.: Забавно рассматривать 23 или 24 различных каменных круга типа Стоунхенджа, построенных из блоков весом 10-15 тонн каждый, и что они вкапывались в землю.

Углеродный анализ почвы вокруг них показал, что они были установлены, по крайней мере, 10.000 лет назад. Вот это прорыв!

Это фундаментально меняет наше понимание того, кто мы, и во что мы верим. Это меняет все. Как я говорил в интервью, водная эрозия Сфинкса – это, бесспорно, аргумент, поэтому предпринимались ложные попытки ее опровергать.

Но Гёбекли-тепе не отрицают даже традиционные археологи. А это значит, что нам следует переписать все то, что мы думаем, что знаем о человеческой цивилизации. Это очень-очень интересно. И то, что рассказал нам Джон Энтони Уэст, – это только начало.

Далее мы намерены представить вам еще одного из великих пионеров в сфере исследований человеческой цивилизации. Это Роберт Бьювэл. Его книга Тайна Ориона (в русском переводе Секреты пирамид) вышла в 1994 году.

Она оказала на меня огромное влияние. В этой книге он сделал то, что оказалось под силу только Мартину Лютеру, вешавшему эдикты на стены церквей.

Он выдвинул теорию соответствия созвездия Орион трем наземным пирамидам. До него никто не выступал с подобной идеей, идеей о том, что три пирамиды в Египте точно соответствуют трем звездам в поясе созвездия Орион.

На плато в Египте имеется точное зеркальное отражение того, что мы наблюдаем в небе.

И если вы в это не верите, если вы – скептик, вы услышите, какое сопротивление он встретил в традиционной науке. Об этом мы тоже собираемся поговорить в ближайшем интервью.
Спасибо за внимание.
www.e-puzzle.ru