Небо нас повысило в статусе и присвоило новую квалификацию – Волшебники!

И даже когда уже не будет сил, и у сердца перестанет хватать оперативной памяти, и аккумуляторы устанут перезаряжаться, а от количества имен и ников разовьется алексия — буквы откажутся складываться в слова и что-то значить,

— и от мелькания лиц, рук и щек, подставленных для поцелуя, полопаются сосуды в глазах, а голоса и интонации забьются просто глухим далеким прибоем где-то вне сознания — даже тогда, за долю секунды до полной потери сигнала, за миллиметр до идеальной ровности зеленой линии электрокардиографа

— из реальности, почти потерявшей контуры и формальное право существовать, вынырнет чье-то лицо, по обыкновению устремится куда-то в район ключиц, захлопает ладошками по спине и впечатает в мозг —

ПРИВЕТ!!! Я ТАК СОСКУЧИЛАСЬ!!!

И из выпростанных, выпотрошенных, вывернутых недр отзовется — да, я тоже люблю тебя.

И это снова будет не конец.

Любить людей, indica, это такое же проклятие, как их животно ненавидеть: разница только в том, что во втором случае ты вечно обороняешься, а в первом всегда беззащитен.

Ненавидя, ты знаешь, чего ждать в ответ — и можешь полагаться только на себя; любя, ты отдаешь свой меч в руки первому прохожему: он может посвятить тебя в рыцари, осторожно дотронувшись этим мечом до твоих плеч, может вернуть его тебе с поклоном, а может вогнать его тебе в горло по самый эфес.

И это рулетка, моя солнце, и ставки все время растут.

И — выжатость, конечно, высосанность через сотни трубочек: чем больше любимых тобою, тем больше завернутых в коробочку лакомых кусочков себя ты ежедневно раздариваешь.

Тем больше матричных проводов у тебя в теле — тех самых, что, сочно причмокивая, качают из себя драгоценные животворные токи.

Но если отсоединить их все — отечешь, распухнешь и лопнешь: все твои железы — с гиперфункцией, всех твоих соков — через край; так и задумано было — говорила же, проклятие.

Либо растащат на волокна, до клеточки, до хромосомки, — и облизнутся очаровательными кошачьими мордочками (позже поняв, что так никогда и не раскусили, не просмаковали, не переварили до конца) — либо перебродишь, отравишься собственной бесконечной, неизбывной любовью — и растрескаешься переспелой сливой, гния.

Как тебе выбор?

И на тысячное предательство, на миллионное подставление левой щеки, глядя, как, давясь, обжираются тобою распухшие до свиней любимые когда-то люди, — когда уже в горле забулькает, закипит — ненавижу, ненавижу, сто Хиросим на вас, чтобы до атомов, отпустите, оставьте — появишься ты, indica, и я скажу:

Господи, какие руки невероятные, какие умные, спокойные, честные, безупречные руки — девочка, не уходи, просто полюбоваться позволь.

Одаривающих тебя собой в ответ — единицы. Только ближайшие, бескорыстные, неподдельные — и только этим и существуешь. В остальном же — неохотно, только как чаевыми — вежливые же люди, с чувством такта, в конце концов.

И еще реже — сами протягивают изысканные блюда из себя: бери, кушай, ничего от тебя не надо. Берешь и кушаешь. И себя всегда чуть-чуть оставляешь на чай.

И — приползти к тебе и сказать: доедают, солнце, помоги. И ты погладишь по макушке умными своими руками и скажешь — да, вот такие мы. Вкусные.

И хочется покопить для тебя сладости, пряности — и накормить. И рассказывать что-нибудь сидеть, пока ты кушаешь.

И устало улыбаться...

Вера Полозкова

************

подборка на сайте "Сознание Новой Волны"